Карельские зарисовки. 2005. ( Не моё). Многабукав
За окном потянулся, почти не меняясь, подмосковный пейзаж.
Я тоже потянулся и зевнул.
Едем. Даже не верится. Не вериться, что не случилось перед отпуском ни какого западла, перечеркнувшего запланированный отъезд.
Нервы. Нервы постепенно расслабляются, участок за участком снимают с тела повышенную боевую готовность…
Губы трогает робкая улыбка, загнанная в глубь организма, в последние, горячие деньки. Мышцы лица неуклюже подергиваются… и, наконец обезображиваются глупой гримасой.
Кабанистая тётка напротив приняла это на свой счет, и затараторила:
- В отпуск едете? А я домой! К сестре ездила, она у меня в Москве. Сутолока тут у вас, суматоха, устала вся прям. Проголодалась. А вы что не кушаете? Я вот тоже передачу посмотрела, говорят нельзя вечером обжираться, плохо от ентого организму. Худеть буду. Теперича вечером, ни какой еды… так, перекушу ща малость…
Тетка завозилась в сумке. На столе обосновался мощный пакет, из которого сиротливо торчали куриные конечности. Глаза тетки засветились счастьем.
- Ща… немного перекушу… и все… вечером жеж низя… - забормотала худеющая.
Колеса постукивали на стыках, за окном появились леса. Хорошо-то как…
Ну почти…
Тётка смачно ела яйца, а вокруг трепетно пахло сероводородом.
- А вы бежж яиссс? – с набитым ртом говорить пошло.
- Я? – отрываюсь от пейзажа за окном и пытаюсь въехать, что за фамильярность.
- Яйцев говорю, не взяли в поезд?
- Яйцев…? А, нет не взяли…
- Зачем?
- Что зачем? – теряю нить.
- Зачем не взяли? Яйцев с курочкой в дороге самое то покушать. Хотите?
- Нет. Спасибо.
Через некоторое время тётка благостно вздохнула и отвалилась от стола.
- Хорошо. А вот я в прошлый раз как-то ехала, пошла в туалет… ну сделала там все… кручусь, тесно ведь… вагон качает… и вдруг вижу – на стене бумажка приклеена «в целях Вашей безопасности ведется видеонаблюдение», я прям так полураздетая и выскочила! Этож надо, что удумали наглые! Подглядывают!
Прячу улыбку. По-моему переживать ей не стоило. Радоваться надо, что бесплатно смотрят…
- Это шутка чья-то глупая.
- Шутка?… Ну не знаю… А вы куда едете?
- На Сямозеро, на турбазу, рыбачить.
- О! Я тоже рыбку люблю! Я какую рыбу рыбачить будете?
- Да ну всякую, леща там, щуку, окуня…
- Ой, окуня не люблю, у него шерсть жесткая, плохо чистится!
- Что, простите, жесткое?
- Ну дык шерсть у него!
Господи.
- Ну да… в принципе…
- Уф, поела хорошо… немножко… все, теперь до завтра не буду, худеть надо.
От её трескотни начала болеть голова.
- А что-то у нас радио не работает. В прошлый раз ехала, такие песни хорошие пели… «Парней так много холостых, а я люблю женатого…»
Слуха у нее не было совсем, но тётку это не смущало.
Сын сказал «Уууу…» и полез на верхнюю полку.
Мне прятаться было некуда и поэтому пришлось прослушать информацию про «Парней из Саратова», и про «Синенький скромный платочек».
Дальше я не выдержал, постелился и лег.
В отсутствии благодарных слушателей тетка загрустила, и вздохнув, стала стелиться.
Я старательно делал вид, что уже сплю… И тут…
Поезд резко тронулся, тетка, как старый самурай крикнула «Хех!» и жизнеутверждающе плюхнулась на меня задом.
Я жалобно хрустнул.
- Ой! – сказала тетя – Ни чего не сломала? Дайте посмотрю!
- Не надо! - заорал я.
В общем, забылись…
… Ночью мне приснился старый самурай, который отрезал от меня кусочки, своим острым мечем и громко чавкал.
Я открыл глаза. Сбоку доносилось утробное урчание и звуки жевательного процесса.
Тетка наверстывала…
А за окном начиналась Карелия…
На вокзале нас встретил довольно новый микроавтобус Фольксваген, от турфирмы.
Пожилой водитель сразу обнадежил:
- Как ехать в вашу глухомань не знаю, но мне тут нарисовали…
И показал какой-то огрызок бумаги с кривыми линиями. Я озадачено хмыкнул.
Поехали.
Часа через полтора дорога завернула в лес и плавно перешла в кочковатую грунтовку. При этом, каждые двести метров она порывалась раздваиваться и разтраиваться. Водила уже матерился в полный голос, останавливался и тупо смотрел в огрызок, поворачивая его всяко разно.
Машина колготилась на ухабах, и задевала днищем неровности местности. Водитель при этом морщился как от зубной боли и продолжал материться.
Обещанные 600 рублей уже не казались мне большой платой за доставку.
Наконец мы уперлись в какие-то ворота. Они незатейливо перегораживали лесную дорогу, причем ни забора, ни каких-либо других намеков на близость жилья не было.
- Ну и куда дальше? – вызывающе спросил водитель.
- Да мы сами не местные…
Короче пошел я на разведку. За холмом оказалось дощатое строение, и тетка попивающая чаек за деревянным столом.
Собственно это и была турбаза.
Встретили нас радостно. Действительно, как-то сразу подкупала неподдельная доброта и отзывчивость персонала базы. А сколько незабываемых минут было проведено у костра, слушая рассказы директора Владимира Борисовича… Но по порядку.
Когда я выбирал базу, в аннотации было написано что-то вроде: «трех разовое, обильное питание, национальная Карельская кухня, свежие продукты, выпечка, пироги…»
Придя в первый раз на обед, я поздоровавшись, опрометчиво заявил:
- Ну про Ваше питание мы уже наслышаны, это, говорят что-то…
Женщина из столовой покосилась на меня как-то нехорошо, где-то даже с обидой. Поджав губы, она удалилась на кухню, и через минуту поставила перед нами по тарелке холодных слипшихся макарон с загнутой сосиской.
Так вот ты какая – национальная Карельская еда, подумал я, залепляя рот макароньей жвачкой.
Совести ради следует сказать, что в дальнейшем меню существенно изменилось в лучшую сторону.
В первый же вечер, собрав снасти и взяв лодку, мы с сыном вышли в Сямозеро.
Господи, какая это красота ребята. Погода стояла чудесная, вода была как зеркало. И ни комаров, ни мошки, которыми мы были заранее напуганы. А лес… практически ни единой травинки, ковры мха, брусники и черники. И шляпки белых и подосиновиков.
Сразу решили найти красивое место на берегу и начинать там подкармливать рыбу, очень уж хотелось поймать знаменитого Сямозерского леща.
Нам повезло, примерно в километре от базы был обнаружен красивый мыс, с резким свалом глубин уже у берега. Ловя на пятиметровые удочки, приходилось выставлять глубину более двух метров.
Клев был просто бешеный. Сначала поставили две донки, закидушки с кормушками и две удочки. Но так как клевало постоянно, и перезабрасывать все это не было ни какой возможности, оставили только две удочки. Шла мерная плотва сантиметров в 18-20 длиной, разбавляемая периодически такими же окушками.
Рыба хватала наживку остервенело. По-видимому, в самом озере дела с национальной Карельской кухней обстояли хреново.
Прочитав как-то на сайтах, что в Карелии, как нигде, действует закон – хорошему куску и рот рад, и чем больше червяк – тем больше улов, мы с сыном насаживали здоровенных червей почти в мизинец толщиной. И рыба клевала. Она засасывала этого червя на раз-два, и пока её выуживали, забивала его себе в недра и пыталась переварить.
Маленький ерш, которому здоровенный червь не влезал в пасть по определению, истерично извивался, нанизываясь на него, а уже в руках, отпихивал пальцы плавниками, взбрыкивал телом, и казалось, имей голос – злобно бы рычал.
На следующее же утро был пойман первый лещ. Прозевав поклевку, я обратил внимание, что конец удилища, как-то загадочно дергается… Какое наслаждение было тащить этого бронзового красавца. Подошла рыба покрупнее. Стали попадаться более упитанные плотвички и окуни до полкило.
После обеда, расслабившись и переваривая, поинтересовались у директора:
- А звери тут, собственно, не шастают?
- Да нет, что вы… ну правда зашел тут мишка на базу в начале лета, собаки залаяли, он обкакался и убежал. А так нет… ну стая волков, бегает в окрестностях, собак режет. Сохатый еще во время гона не ласков. Короче тишина здесь и благоденствие. Не Москва в общем, отдыхайте спокойно.
- А сами не сталкивались?
- Раз двадцать. Вот последний раз, собак своих на зайца натаскивал, они значит убежали, а я иду по следу, ну в землю смотрю. Вдруг впереди «Рррррр». Блин! Миша в двадцати шагах! И здоровый такой. А у меня ни ружья, ни хрена, только ножик и свисток – собак подзывать. А свистком – чего, только рассмешить мишу можно. Ну заорал я на него конечно со страху, мол нафиг пошел волосатый! А он голову к земле опускает и рыча на меня. Не уважает царя природы совсем. Уууу, думаю, домой уже пора, повернулся и пошел. Этот гад за мной. Вот привязался, думаю. Вышел на поле, по дороге веток наломал, отошел метров на пятьдесят. Сел, костерок запалил, думаю, от дыма наверняка уйдет. Сижу – собак высвистываю. А мише не кругло все, ходит по краю поля, порыкивает, но на открытое пространство выходить боится. Прибежала одна собака, вьется вокруг него, в лае заходится, а ему хоть бы что, внимания не обращает. Устала. Легла рядом со мной. Смотрю - миша поле стал пробовать, зайдет немного, постоит и обратно, и все дальше и дальше это у него выходит. Чудеса думаю, сваливать пора. Агрессию нехорошую ощущаю. Ушел. Потом только догадался, что это медведица была, медвежата со страху на деревья небось залезли, вот она и не уходила. Вот такие дела. А так спокойно здесь.
Дальше мы ловили и оглядывались…
Как-то внезапно закончились черви. Вот блин незадача, думаем. Поспрашивали у персонала, нам посоветовали сходить в деревню, что в нескольких километрах, там говорят, старый барак есть, ни кто не живет, вот вокруг него можно покопать. Больше негде, повсеместно под тонким слоем сплетенных корней – песок и камни. Потопали.
Не сходя с дороги набрали грибов полный пакет, радуемся жизни, воздух чистейший легкими кушаем, на окопы с времен войны оставшиеся дивимся.
Необозримое море черники стелится у ног. Мы объелись ей еще в первые дни, и теперь взирали равнодушно. Кстати, гуляя со спиннингом по берегу, нас поразили фиолетовые пятна, нарядно раскрашивающие прибрежный песок. Как будто кто-то разлил чернила. Причина этого необъяснимого явления стала понятна чуть позже, когда чайки, окончательно озверев от вида вытаскиваемой нами рыбы, совершили дружный налет и исполнили по нам акт фиолетовой дефекации. Оказывается, они эту чернику ели.
Ну, дошли, наконец.
Бродим по деревне, что-то не видать барака. Обращаемся к старушке – мол, где?
Как оказалось, житейская хитрость коммерческих отношений прокралась и в эти, забытые богом уголки.
- А зачем вам барак? – хитро прищуривается бабулька.
- Да вот червей хотим накопать.
- Нууу червей… - как бы удивилась нашей наглости старушка, - нельзя там копать, участок продан уже. Ча-ст-на-я соб-ствен-ность! Вот! – протянула удовлетворенно по слогам.
Мы загрустили. Еще несколько дней оставалось, а без червей было совсем кисло.
- А не подскажите, где еще можно?…
- Ну не знаю прям… - хитро задумалась старушка, - чем же помочь-то вам… а! Огородик мне вскопайте – и все черви ваши!
Мы усмехнулись, но согласились, конечно.
На прощание старушка растроганно предложила приходить еще, да и остальным, кому черви нужны – сказать, она, дескать, всем готова помочь, человеки чай, не звери какие.
На следующий день мы договорились с егерем о поездке на рыбалку, на моторке.
Егерь Сава скептически посмотрел на наши тонкие снасти:
- Это что?
- Спиннинги, ультралайт…
- Ну-ну… дорогие небось? Хлипкие какие-то… при забросе же сломаются нафиг!
- Нормальные. Тут мастерство главное иметь.
- Ну-ну… покажете… столичное мастерство.
Вышли. Тишина, зеркало синей воды простиралась до далекой, еле заметной линии леса, свежий ветер ерошил волосы и наполнял легкие живительной прохладой, насыщая организм свежими запахами, давно позабытыми в загазованной Москве. Красота расслабляла и заставляла поверить, что нет на свете мест прекраснее нашей Родины.
Через час пришли на место.
Стали готовить снасти. Егерь улыбался.
Первым же забросом я показал мастер-класс столичного рыбака.
Тонкая плетеная леска намоталась на вершинку спиннинга, и блесна, свистя, описала почетный круг, чуть не залепив Саве в лоб.
Егерь втянул голову в плечи, и ухмыляться перестал.
Я ободряюще подмигнул – мол, у нас не забалуешь, и стал готовиться ко второму броску.
Следующий заброс вышел результативнее.
Второе колено спиннинга выскочило из стыка и улетело вслед за блесной.
Я хмуро посмотрел на егеря.
Сава понял, что живыми мы не вернемся, и загрустил окончательно.
Наконец блесны благополучно были выпущены за борт, и егерь дал малый ход. Начался троллинг.
Оказалось, что я обожаю этот вид рыбалки. Сидишь себе, покуриваешь, любуешься красотами Карелии, катерок неспешно разрезает носом волну, а где-то метрах в пятидесяти за кормой упруго бьются под слоем воды наши блесны, приманивая своей игрой рыбу.
Удар.
- Есть!!! – орет Сава.
Странно… у меня вроде тоже есть…
Пыхтим вытаскивая… Оказывается наши блесны нагло перепутались.
Прищурившись смотрю на Саву. Ему не уютно.
В это время завозился сын, тащит чего-то…
Это был окунь… но какой! При последующем взвешивании он потянул на кило сто. Я таких, признаться не ловил.
Потом были щуки, окуни, опять щуки… Короче рыбалка удалась.
Перед отъездом директор с егерем коптили нам пойманную рыбу, и пока она готовилась, наполняя воздух непередаваемыми ароматами, делились мыслями о сути рыбалки. И мы были с ними полностью согласны.
Настоящая суть рыбалки не в количестве пойманной рыбы, а в наполнении души красотой мест, поглощающей умиротворенности процесса, в разговорах с близкими по духу и интересам людьми, делящимися мыслями, рассказывающими интересные истории, ну и конечно в законной гордости от привезенной домой добычи.
Жаль только, что все быстро кончается…
